Максим Низовцев сборная Казахстана по футболу высшая лига Казахстан Спорт Казахстана Динамо Киев ЦСКА Кубок ФНЛ Балтика Валерий Лобановский премьер-лига Россия Сокол Халимжан Ержанов Футбол
Максим Низовцев на связи.
Российская премьер-лига снова интересна казахстанским игрокам – этой зимой они массово едут на просмотры. Шомко, Щеткин и Логвиненко уже подписали контракты с «Ротором», Аимбетов и Федин не подошли «Уралу», но все еще ищут варианты.
Одним из первых такой путь еще в 90-е прошел Максим Низовцев, ярчайший казахстанский легионер того времени. Он стал своим сразу в двух городах – в Костанае его считают одной из легенд и, возможно, лучшим местным воспитанником, а в составе калининградской «Балтики» Низовцев играл в РПЛ, где стал лучшим бомбардиром в истории команды. Сейчас Максим вместе с семьей живет в Калининграде и работает в системе клуба.
Антон Лысяк поговорил с Низовцевым о карьере, неудачных переходах, травмах, и старых обидах.
Играл на огородах, ездил на выезды по 36 часов на автобусе, улетел на самолете с переселенцами
— Вы начали играть в 90-м. Расскажите немного об условиях того времени? Каким был чемпионат?
— Развал Союза. Всем было не до футбола. Наша костанайская команда состояла в основном из местных и тех, кто остался в городе и не стал уезжать – Кириллов, Смирнов Пашка, Финашутин, Терешонок и другие.
Чем тот футбол отличался? Я начну с того, что раньше в командах всегда было уважение к старшим. Дедовщина в хорошем смысле этого слова. Старшим не перечили, молодые занимались мячами или инвентарем – такие вещи даже не обсуждались. Раньше же не было администраторов и большого количества людей, которые все готовили.
Весь Казахстан мы изъездили на автобусе. Проехать 1600 километров в Усть-Каменогорск – это нормальное явление. До Павлодара ехали целые сутки, в Усть-Каменогорск дорога занимала около полутора суток на автобусе. Даже сейчас почти все расстояния наизусть помню.
— Как выходили после такой дороги на поле? Ноги слушались?
— Выходили и играли. На это тогда никто не обращал внимания. В дороге питались тем, что с собой брали из дома – нормально. Почти все команды так ездили. Понятно, что сейчас время другое и о таких вещах даже никто не вспоминает. Все движется вперед, все должно улучшаться.
Тогда никто не обращал внимания – едем и едем. В Актюбинск дорога плохая – ехали по грейдеру через Россию. Границы тогда не было, проще объехать через РФ. Ехали до Орска часа четыре, оттуда уже в Актобе. Такие условия были, а что делать?
— Поля были соответствующие?
— В Костанае было самое плохое поле. Играли почти на глине, травы не было. Я на траве начал заниматься в 22, только когда в «Балтику» перешел (смеется). В Казахстане нормальные поля были в основном на юге – Шымкент, Алма-Ата, Джамбул, Кызылорда, в Актобе и Павлодаре были хорошие поля. На севере в основном все было плохо – Костанай, Кокшетау, Петропавловск. В Астане и Караганде тоже не было ничего хорошего.
— В 1995-м вы перебрались в «Балтику». Как тогда находили игроков?
— Футбольные люди всегда искали. Все помнят, сколько в девяностых казахстанцев уехали – Тимофеев, Нидергаус, Волгин, Жуненко. Из Киргизии Гудеменко уехал, из Узбекистана Касымов, Чухлеба уезжал. Много игроков уехали в более сильные чемпионаты. И за мной следили.
Могу сказать, что я постоянно получал приглашения на просмотр. Ездил в «Кривбасс», «Балтика» меня год вела. Были еще постсоветские связи, люди интересовались игроками, узнавали, кто и где есть. В «Кривбассе» мне самому не понравилось, я отказался.
— А что не понравилось?
— Не хочется много про это говорить. Скажем так, меня обманули там. Когда люди начинают обманывать, то сразу понятно, что ничего хорошего не будет. Мне потом звонили из «Кривбасса», извинялись, но я решил, что с такими людьми не хочу работать.
— Как появился вариант с «Балтикой»?
— Позвонили люди из Калининграда нашему известному судье – Валерию Хачатуровичу Агееву, он со времен СССР многих знал, меня порекомендовал.
Я с «Тоболом» контракт не разрывал. Сделал так, чтобы команда за меня получила трансферные выплаты. В Костанае тогда не было денег, и мой трансфер очень помог сохранить клуб.
— Какие тогда были суммы трансферов?
— Меня оценили в 100 тысяч долларов. По тем временам это большие деньги (переход зубастика Роналдо в тот год обошелся ПСВ в 5 миллионов долларов, Симеоне и Ривалдо достались клубам за 2,5 миллиона, а Оливер Канн уехал в «Баварию» за 2 – прим.авт.) Мог и бесплатно уйти, но хотелось, чтобы обо мне в клубе сохранилась хорошая память.
— Что сразу бросилось в глаза при переходе? Все-таки другая страна, чемпионат.
— Понятно, что в клубе гораздо лучше была организация. У нас в Костанае даже питания иногда не было, а тут все на другом уровне. Я и сам понимал, что тогда перерос чемпионат Казахстана. Я искал себе новые вызовы. «Балтика» меня подкупила тем, что ставила задачу выйти в Высшую лигу России. Это и получилось в итоге.
— Если даже по Казахстану с логистикой были проблемы, то как вы до Калининграда добирались?
— В то время из Казахстана очень многие немцы уезжали по программе в Германию. Для них даже сделали отдельный рейс Костанай-Калининград, а в Калининграде их встречали автобусы. Они прямо из аэропорта ехали дальше.
Самолет раз в неделю летал, и я на него купил билет. В общем, в новую команду летел вместе с немецкими переселенцами.
Игры против звезд, первый гол в истории сборной Казахстана и предложение россиян
— В 96-м «Балтика» попала в Вышку. Чем запомнился сезон?
— Я получил бесценный опыт игры в чемпионате России, причем играл против таких звезд – Тихонов, Титов, Сулейманов, Касымов, Сметанин. Каждый матч был очень полезен для твоего опыта. Я вспоминаю…Это просто бесценный опыт.
Если историю посмотреть, то я стал лучшим бомбардиром «Балтики» в истории чемпионата России, вхожу в символическую сборную команды всех времен. Я же левый хав, и забил 130 голов на этой позиции.
View this post on Instagram
— Интерес к футболу в Калининграде был выше, чем сейчас?
— Да. Тут по 20 тысяч ходили на матчи. Футбол был религией в то время. Сейчас немного не так. С «Тоболом» та же история – нулевые годы и сейчас.
— Что поменялось?
— Так сразу и не ответишь. В Калининграде, возможно, отношение властей изменилось. В Казахстане и России одна проблема. Кто главный болельщик? Это губернатор, мэр, аким. Один поддерживает футбол, потом смена власти, и футбол уже неинтересен. Многое зависит от первого лица региона, когда вопрос с бюджетными деньгами.
— В 96-м вы забили Катару. Какие были эмоции тогда, чувствовали, что делаете историю? Ведь это была первая официальная победа сборной, а ваш гол единственным.
— Тогда я вообще ничего не понимал, не обращал внимания. Скажу честно, меня хотели заиграть за сборную России, сейчас то об этом уже можно сказать. Мне все говорили: «Ты че? Какой Казахстан?». Но я же там родился, в Костанае мои родители, родственники. Я должен был отдать свой долг родине.
Так получилось, что в первой же игре за сборную я забил победный гол. Вошел в историю казахстанского футбола, чем очень горжусь.
Когда сборная Казахстана в 2018-м играла с Россией в Калининграде, то мне было очень приятно, что подарили майку сборной. Азамат Айтхожин пригласил на товарищеский матч против россиян, после матча вручил футболку с фамилией и подарил сувенир в виде Байтерека. Было очень приятно, к тому же это все происходило в день моего рождения.
— Не жалеете, что отказались от предложения играть за Россию?
— Нет.
— После 1997 года вы перестали ездить в сборную. Почему?
— Все очень просто. Сейчас международный календарь четко регулируется, существуют специальные даты для игр сборных в Азии и Европе. В то время постоянно были накладки, когда играла сборная – были матчи у «Балтики». Я пропускал игры чемпионата, чтобы поехать за сборную.
В определенный момент мне сказали, что нужно делать какой-то выбор. Я не мог пропускать игры «Балтики», с которой у меня контракт, и лететь в условный Пакистан. Я был одним из ключевых футболистов, а после дальних вылетов не всегда возвращался в форме. Летать в Азию было очень тяжело, играть, а потом возвращаться в Калининград.
Кресты перед Лигой Чемпионов, военный госпиталь и отказ киевскому «Динамо»
— В конце девяностых вы перешли в ЦСКА. Какие тогда у были ожидания от армейского клуба?
— В 27 лет я перешел в топ-клуб, который играл в еврокубках. Меня брали под Лигу Чемпионов. Мной в тот год интересовались восемь клубов, в том числе киевское «Динамо». К сожалению, уже во второй игре получил травму крестообразной связки. Моя карьера в ЦСКА ограничилась двумя матчами в чемпионате и одним на кубок, к сожалению.
— Как травму получили помните?
— Играли с «Шинником». Меня подтолкнули, вес тела я переложил на ногу и колено полетело. Это было в начале первого тайма. Причем я еще тайм доиграл с порванными крестами. Нога опухла, и в перерыве меня заменили.
— Как отреагировал клуб? Команда?
— Я могу сказать, что я в неудачное время попал в ЦСКА, к сожалению. Это было еще до Гинера. Я другого ожидал от армейского клуба на тот момент. Мне сделали неудачную операцию в военном госпитале, и, так скажем, попросили из команды.
— Вместе с вами в ЦСКА играл нынешний тренер «Зенита» Сергей Семак. Что помните о нем? Как его бы охарактеризовали?
— Мы несколько раз встречались в Турции. Мы с ним в хороших отношениях. Что я могу сказать? Это лидер. Лидер и по жизни, и по игре. Не могу сказать, что сейчас с Семаком близко общаюсь или обмениваюсь сообщениями, но если встречаемся, то поздороваемся и побеседуем.
— После травмы вы оказались на реабилитации в Киеве. Как это произошло?
— Киевский клуб и до травмы мной интересовался. До этого они брали Калитвинцева с переломом ног. Они его вылечили, потом он много лет играл за «Динамо». По той же схеме хотели и меня поставить на ноги, чтобы я затем заключил контракт с киевлянами.
Вот тут с первого дня чувствовалось, что я попал в профессиональный европейский клуб. Здесь я девять месяцев проходил реабилитации, операцию сделали еще раз. Заодно смотрел, что и как должно быть устроено в клубе, который добивается высоких задач.
— Чем «Динамо» так удивило?
— Киевом на тот момент руководил Лобановский. Вся методика и система работы были европейской. Все было на высшем уровне – тренировочный процесс, восстановление и реабилитация. На базе был и тренажерный зал, и солевые ванные, и много чего еще. Может сейчас кажется, что ничего удивительного, но это было двадцать лет назад. У них уже все было.
База была на солидном европейском уровне. В то время это была одна из лучших баз в Европе. Киев помог мне перезапустить карьеру.
— Удалось ли поговорить с Лобановским?
— Два раза у меня были встречи с Лобановским. Ничего мне не обещал, но говорил: «Лечись, мы на тебя будем смотреть». Удивительный тренер, конечно.
— Чем удивил?
— Он удивил меня всем. Он очень мало говорил, но одного взгляда хватало, чтобы футболисты и команда поняли его идеи и видение. Он был очень немногословен, и этим подкупал. Какому-то тренеру нужно было десять минут, чтобы мысль выразить, а он одно слово скажет, и все понятно.
— А в тренировочном процессе?
— Самая большая тренировка у него была час десять минут. У него все тренировки были в интенсивном режиме, без больших пауз. Проводили по две тренировки в день. Иногда за этот час игроки делали больше, чем некоторые команды делали за два часа.
Футболисты делали большой объем работы, много технико-тактических действий совершали. Очень интенсивно.
— Почему в итоге не сложилось с «Динамо»?
— Если честно, это было мое решение. Потому что я видел, что после травмы не мог составить конкуренцию тому золотому составу, в котором играл Ребров, Гусин. На моем месте играл Виталий Косовский, игрок сборной Украины.
Я видел, что я не потяну, а быть где-то на вторых ролях – это не мое. Может, надо было остаться, но я понимал, что не был готов с ними конкурировать тогда. Амбиции немного помешали. Не думайте, что я испугался. Я просто не был в такой форме, чтобы соответствовать уровню киевского «Динамо».
Отношения с Бердыевым, возвращение в Казахстан и вторые кресты
— В 2001-м вы оказались в «Соколе» и неплохо провели сезон. Почему ушли в «Черноморец»?
— За меня заплатили деньги. Я вообще не любил менять команду, но так получилось, что играл в восьми командах. Каждый мой переход был связан либо с повышением, либо с какими-то форс-мажорными обстоятельствами.
Могу открыть секрет: мне Бердыев звонил, звал два раза в «Рубин», но я ему отказывал. Он только-только создавал там новую команду. Он меня знал еще по Казахстану. Можно сказать, что общались с ним, как старший с младшим. Сейчас уже давно не общались, но на тот момент мы были как родные души.
В «Черноморце» тренировал Игорь Васильевич Гамула. На тренировках у него вся команда хохотала, он про Заварова рассказывал, про себя какие-то байки. Пересказывать их не буду, а то никакая цензура не пропустит.
— В 2004 году вернулись в Тобол. Кто на это повлиял?
— Могу честно сказать, что со мной на связи все время был казахстанский функционер Халимжан Ержанов. Он говорил, что мечтал о моем возвращении в Костанай. Я был первым костанайцем, который играл в российском чемпионате.
Так и получилось, что я вернулся. Те два сезона, что я был в «Тобое», команда играла, я забивал. Но то, как со мной расстались, оставило очень большой отпечаток. Так не должно быть с людьми, которые верой и правдой служили родному клубу.
Мне никто не сказал, что со мной не продлевают контракт. Я прошел три сбора с «Тоболом» в Турции, вернулся в Калининград на несколько дней. Мне никто ничего не сказал, я даже вещи в Турции оставил, чтобы на следующий сбор заезжать. Мне просто сообщили, что в моих услугах больше не нуждаются. Можете представить мое состояние? Трудно было прямо там на сборах подойти мне сказать? Ударить по рукам и мирно разойтись?
Мне даже спасибо никто не сказал. Хотя в клубах игрокам проводят прощальные матчи, устраивают в систему клуба. Сейчас на сайте пишут благодарности игрокам и сотрудникам за проделанную, а про меня наоборот начали выдумывать небылицы. У меня за всю карьеру ни одного штрафа не было, я никого не подсиживал за свою жизнь. И про меня там начали что-то выдумывать. Мне было до того неприятно, это мягко говоря. Я знаю, для чего это делали, но не хочу на эту тему говорить.
— А какие небылицы?
— Да там и про дисциплину было, и что я смеялся на тренировках, что я молодым мешал расти. Такого вообще не было. Просто такого не было. Тренерский штаб просто не знал, за что зацепиться, чтобы меня убрать – вот и все.
— Какой смысл был тренерскому штабу вас убирать? Те два сезона вы хорошо провели
— Это надо спрашивать у тренерского штаба, а не у меня. Меня Огай (главный тренер – прим.) называл лучшим футболистом Казахстана, при нем я за 20 игр забил 9 голов, на тот момент я был лучшим бомбардиром в истории команды с 70-ю голами в чемпионате. Ты можешь себе представить такое отношение? Моя семья в Костанае столько сделала для футбола.
У нас ведь футбольная династия. Мне приятно, когда сейчас вспоминают, что мой папа в первом матче в истории команды забил победный гол. Ему тогда было 19 лет. Он был капитаном команды.
Павел Низовцев в атаке
Папа с детства всегда брал на ветеранские турниры. На игры, тренировки. Я ходил на игры костанайского «Энергетика», там блистали Вельман, Дудкин, Бланк, Ширяев, Кириллов, многих можно называть. На стадион ходили по десять тысяч человек.
Команда заняла третье место в восьмой зоне второй лиги, это все я помню. До сих общаюсь с ветеранами костанайского футбола. Я думаю, что в футбол я пошел из-за отца. Он с детства мне привил любовь.
— Ваши дети продолжили спортивную династию?
— Мой племянник Максим был два раза чемпионом Казахстана среди дублеров. Не каждый футболист из дубля попадает в главную команду. У него были определенные задатки, но, к сожалению, переход из юношеского футбола во взрослый получается не у всех.
А моя дочь – Ирина, всегда была спортивным ребенком. За школу выступала по разным видам спорта. Могу сказать, что у нее мой характер. В детстве много занималась, работала над собой. Сейчас учится в Питере в институте физкультуры имени Лесгафта. Она входит в молодежную сборную России по керлингу, уже мастер спорта. Пока связала судьбу со спортом, ей нравится. Становилась чемпионкой России. Выиграла всемирные юношеские игры в Турции в 2016 году.
— У вас к «Тоболу» осталась обида?
— Большая обида, но не к клубу, а к определенным людям. Мало того, что меня не поблагодарили за два года хорошей работы, так еще и в спину начали гадости говорить и писать. Те причины, которые назывались, к правде не имеют никакого отношения. Я не подсиживал Огая, зачем мне это нужно было? У меня никогда ни в одной команде не было штрафов по дисциплине, по весу или чему-то еще.
Учитывая вклад моего отца, мою работу, вы можете понять мое состояние, когда меня убрали. Неужели трудно было подойти и сказать в Турции? Чтобы я хотя бы вещи свои из Турции собрал. В общем, ладно, не хочу даже говорить на эту тему.
Были болельщики, которые хотели что-то вроде митинга организовать напротив областной администрации, но я попросил его отменить. Все равно было понятно, что я с этими людьми из тренерского штаба работать бы не смог. Я думаю, что человек, который предал или ударил в спину, сделает это еще раз.
— Больше вы с Дмитрием Огаем никогда не пересекались?
— Были случаи. Здоровались, и все. Он и в Калининград приезжал с «Нефтехимиком», в Турции виделись. Мы поговорили, но я его точку зрения не принял. Разговор был по инициативе Огая, хотя я не хотел с ним разговаривать. В общем, я все равно остался при своем мнении.
— Как команда отнеслась к той ситуации?
— Я эту тему ни с кем не педалировал, бучу поднимать не хотел. Это не в моих правилах. Никому не жаловался, хотя на тот момент я хорошо общался с Сергеем Кулагиным (в те годы аким области – прим.). Я не хотел устраивать никаких разборок, потому что это не пошло бы на пользу команде. Я не тот человек, который будет мутить и говорить за спиной. Если я что-то говорю, то говорю в глаза.
— В чем была разница между «Тоболом» тех лет и предыдущих?
— Это была совершенно другая команда. Тот клуб мог играть в еврокубках, «Тобол» тогда вошел в элиту казахстанского чемпионата, постоянно команда была в медалях. Я пришел в совершенно в другой клуб, более профессиональный.
А какие футболисты были? Шантолосов, Шкурин, Косолапов. Сейчас в казахстанской прессе постоянно пишут – не надо нам легионеров из России. Слушайте, на Косолапова и Шантолосова стадионы собирались. Они давали казахстанским футболистам толчок для развития. Если это игроки высокого уровня, то кто же от них откажется?
— Как в тот «Тобол» удавалось приводить игроков уровня Косолапова?
— Во-первых, было хорошее финансирование. Давайте прямо – это немаловажно. Во-вторых, в «Тоболе» была отличная атмосфера в команде, за что можно было поблагодарить руководителей и главного тренера Муханова. Все знали, что в «Тоболе» хорошая обстановка – это очень сильно влияет на принятие решения о переходе в тот или иной клуб.
— За «Тобол» так и не удалось сыграть в Европе. Не обидно?
— Я и приходил в «Тобол», чтобы сыграть в еврокубках. У меня был выбор – остаться в российском чемпионате или сыграть за «Тобол» в Европе. Меня это подкупило. К сожалению, тогда на казахстанскую федерацию были наложены санкции со стороны УЕФА, поэтому в Европу мы так и не попали.
На тот момент Костанай был готов к европейским матчам. Это был футбольный город, тогда восьмитысячный стадион всегда был полон. Чемпионат даже начинали в Рудном (45 километров от Костаная), но и там всегда люди приходили – ехали из города. Это было как бальзам на душу, автобусами ездили за нас болеть. Такая работа была проведена сумасшедшая, «Тобол» был визитной карточкой города и народной командой.
— Какие игры за «Тобол» запомнились особенно?
— Если честно, то было много матчей. В 2005-м к нам в Костанай приехал «Актобе», который тогда стал чемпионом. Объективно, по игре они не были чемпионами, я это все время говорил и буду говорить. К сожалению, они, скажем так, были лучшими в организационном плане.
В очном матче мы обыграли их 3:0. У будущих чемпионов за игру даже ни одного удара не было! Мы вчистую их переиграли, это игра мне очень запомнилась. Хотя были и 9:0 с Уральском, когда я забил сотый гол в карьере. Еще хорошая игра была с «Кайратом» в 2004-м, когда мы в Костанае сыграли 3:3.
— После двух сезонов в «Тоболе» Вы перешли в состав главного конкурента из Актобе.
— От меня отказался родной клуб, где мой отец еще стоял у истоков. Я был поражен, что получил от них предложение. Я все время говорил, что они не показывают той игры, чтобы стать чемпионом. После таких слов меня туда пригласили. Из «Тобола» убрали, а главный конкурент пригласил на сборы.
Провел один сезон за «Актобе» и снова порвал кресты. Меня могли заявить в 2007-м, но не стали. Я ни разу не стал чемпионом Казахстана, к сожалению. После вторых крестов я сказал, что сделаю все, чтобы вернуться на поле.
— Каково было приезжать в Костанай в составе других команд?
— Я приезжал на свою родину, где меня все знали и ждали. Выхожу на поле, а мне милиционер скажет: «Макс, привет», работники стадиона и много кто еще. Это не передать словами. Когда ходил по городу в форме другой команды, а ко мне подходили болельщики и благодарили за игру.
Даже в Калининграде я встречаю прохожих, которые говорят про матчи в «Тоболе» и благодарят. Можете себе представить? Вот ради таких моментов и надо жить. Я футбольную жизнь прошел не зря.
— Какой год можете назвать самым успешным в карьере?
— Тяжелый вопрос. Я думаю, что это 2008-й, когда я после двух крестообразных связок вышел на футбольное поле в 35 лет в составе «Востока». Стал лучшим бомбардиром команды, забил восемь голов за сезон – по четыре в кубке и чемпионате. После всех моих передряг я остался человеком и продолжил заниматься делом, которое люблю.
Фото из личного архива Максима Низовцева
«Тобол» против «Галатасарая» в 2009-м: гол ножницами от Жумаскалиева, неудачный дебют Райкарда, прощание Димитрова
В 99-м весь весь состав «Жениса» свалился в перерыве. Жаловались на отравление в местном кафе, а соперник намекал на допинг
Источник:
