Неутолимый голод и стальные нервы. Панамский защитник «Андерлехта» в детстве засыпал натощак, а в 22 сыграл на ЧМ | статьи на re-travel

Венсан Компани Сборная Панамы по футболу Майкл Мурильо высшая лига Бельгия Андерлехт Футбол

Октябрь 2019 года. После матча нападающий «Монреаль Импакт» Боян Кркич обратился к защитнику «Нью-Йорк Ред Буллз» Амиру Мурильо: «Ты был великолепен. У тебя огромный потенциал. Действуй».

Мурильо знал, что это был его последний матч в MLS. Он уже сообщил тренерам и руководству, что хочет уехать и осуществить мечту детства: поиграть в Европе. «Слова Кркича меня очень тронули, – вспоминает Амир, – особенно потому, что их сказал бывший игрок «Барселоны». Пожалуй, тот день не мог сложиться еще лучше».

В декабре прошлого года Мурильо подписал контракт с «Андерлехтом» на четыре года. Интервью с журналом Sport / Voetbalmagazine он начинает с важного уточнения.

– У меня два имени: Майкл и Амир. Мурильо – фамилия отца, Бермудес – матери. Я предпочитаю, чтобы меня звали Амиром. Почему? Когда мама ругалась на меня, называла Майклом, а в остальное время – Амиром.

– Что мы вообще должны знать о панамском футболе?

– У нас нет профессиональных лиг, денег мало, поэтому зарплату регулярно задерживают, стадионы практически пустуют, а их состояние оставляет желать лучшего. До 2018 года футбол вообще не был национальным видом спорта, в Панаме всегда больше любили бейсбол. Им я тоже занимался, но с детства мечтал построить футбольную карьеру в Европе. Благодаря участию в чемпионате мира мы покорили сердца людей. Этот турнир стал толчком к развитию футбола в Панаме.

– Как так вышло, что страна с населением всего 3,5 миллиона человек пробилась на чемпионат мира?

– У нашего поколения неутолимый голод, стальные нервы и безграничные амбиции. Такого раньше не было. Всего три страны из зоны КОНКАКАФ могут попасть на чемпионат мира. Помню, что мы были третьими в группе перед предпоследним отборочным матчем против сборной США. Проиграли 0:4 – казалось, что о выходе на ЧМ можно забыть, но в последнем туре мы одолели Коста-Рику, которая в регионе считается реально футбольной страной. На прошлом мундиале она дошла до четвертьфинала. Мы пропустили в первом тайме, но сравняли счет после перерыва, а на последних минутах забили победный гол. Просто безумие!

– В России сборная Панама проиграла три матча. Все по делу?

– Мы сразу знали, что выжить в группе с Англией, Бельгией и Тунисом будет непросто. Когда садились в самолет, понимали, что можем проиграть все матчи. Так думали многие панамцы. Они считали, что само наше попадание на ЧМ – уже невероятное достижение. Мы же были настроены иначе. Настолько был силен голод, что мы были уверены: сможем зацепиться за очки. Конечно, мы не закрывали глаза на факты. Англия – в принципе футбольная держава, а в сборной Бельгии много мировых звезд.

– Матчи против Англии и Бельгии ты отыграл от свистка до свистка. Что запомнилось?

– Матч со сборной Бельгии я запомнил надолго. Я же правый защитник, соответственно, против меня вышел Эден Азар. Можете представить, как он меня возил, но в целом я остался доволен своим выступлением, потому что Азар не забил. А вот матч с англичанами оставил куда менее приятные воспоминания, там нас просто разнесли. Мы проигрывали все единоборства, но бой изначально был неравным: мы сильно уступали по физической подготовке.

– Почему ты толком не поиграл в Панаме?

– Я был в «Сан-Франциско», одном из лучших клубов страны. Когда мне было 20, я уже выступал за сборную, и в одном из матчей Центральноамериканского кубка меня заметили скауты «Ред Буллз». Сначала меня арендовали, а потом оформили полноценный трансфер. Мне с самого начала было ясно, что MLS станет для меня трамплином в Европу.

– Насколько изменилась твоя жизнь с переездом в Нью-Йорк?

– Кто растет в Панаме, тому не до смеха. У моей семьи по-прежнему не очень-то интересная жизнь. Я не понаслышке знаю, что такое неблагополучное детство. Отец бросил нас, мама осталась одна с семью детьми. У меня пятеро родных братьев и один сводный. Мы все спали в одной комнате, еды порой не хватало. Помогала бабушка, но случалось, что холодильник пустовал. Тогда мы ложились спать без ужина, пытались уснуть под урчание в животе. Со временем просто к этому привыкаешь.

– А отец не помогал?

– Он никогда ничего для нас не делал. Он живет с мамой в одном районе, она просила поддерживать с ним связь. Говорила: «Он – твой отец. Прояви к нему уважение вне зависимости от того, как он с нами поступил.

– Ты не спрашивал, почему он ушел из семьи?

– Нет. Честно говоря, никогда не приходило в голову. Просто я никогда не ощущал пустоту из-за его ухода. Старший брат заменил мне отца.

– Расскажи нам немного про MLS.

– Я провел там три сезона. 2018 год был особенно хорош. Мы выиграли Supporters' Shield – это приз команде, набравшей больше всех очков в регулярном чемпионате. Я стал первым панамцем в истории, которого включили в команду всех звезд MLS. В США эта номинация очень важна. Тренеры и игроки выбирают лучшего футболиста сезона на каждой позиции. Потом команда всех звезд играет с одним из лучших европейских клубов. В 2018 году мы встречались с «Ювентусом». Я против парней, которыми играл на Playstation. Когда ступил на поле, подумал: «Это награда за изнурительные годы». Этот матч стал своего рода апофеозом моей карьеры в MLS – и, кроме того, все это происходило в год чемпионата мира.

– В Европе MLS оценивают как лигу среднего уровня, куда заманивают европейских звезд на закате карьеры для повышения узнаваемости бренда за пределами Америки.

– Я не думаю, что у MLS слабый уровень, но не могу быть объективным, потому что это была моя первая лига после переезда из Панамы. Звезды, кстати, в полном порядке. Пирло, Вилья, Руни показали, что они еще не растеряли мастерство. А Златан! Я хотел обменяться с ним футболками, но после матча он был так зол, что сразу рванул в раздевалку. С тех пор я его не видел.

– А как шли твои дела в «Ред Буллз»?

– Было видно, что у клуба большие финансовые ресурсы. Когда я подписал контракт с «Ред Буллз», уже планировал дальнейшую карьеру. Думал, что Нью-Йорк станет идеальной платформой для перехода в один из европейских проектов «Ред Булл». Я полагал, что меня вскоре отправят в Лейпциг или Зальцбург. Как ни странно, этого так и не произошло.

– Как тебе жизнь в Нью-Йорке?

– Я был очарован городом. По сравнению с Панамой все больше, выше, оживленнее. Жизнь не стоит на месте, всегда есть чем заняться. Люблю такое.

– Ты вовремя уехал из Нью-Йорка: через несколько месяцев после твоего трансфера город стал эпицентром коронавируса в США.

– Коронавирус, к счастью, меня не коснулся, но разрушил планы. Когда в Бельгии ввели карантин, я хотел улететь в Панаму к семье, но границы уже закрылись. Пришлось остаться в Брюсселе. Неделями тренировался дома и на базе.

– Тобой интересовались «Стандард», ПСВ и испанские клубы. Почему ты выбрал «Андерлехт»?

– Решающим фактором стал звонок Венсана Компани. После матча Панама – Бельгия на чемпионате мира мы перекинулись парой слов, он тогда похвалил меня за игру, а зимой позвонил, чтобы рассказать об их проекте. Сказал, что хочет выигрывать красиво и вернуть «Андерлехт» в Лигу чемпионов. Обещал постоянную игровую практику, если я адаптируюсь к стилю. Позже я узнал, что был первым игроком, которого выбрали исключительно на основе статистических данных.

– А как вообще возникла твоя кандидатура? Говорят, все организовал Саша Клештан (бывший полузащитник «Андерлехта», выступающий за «Лос-Анджелес Гэлакси» – Про-Лига).

– Неа, это заслуга братьев Райт-Филлипсов. С Брэдли мы вместе играли в Нью-Йорке, а он рассказал обо мне Шону, который выступал с Компани за «Манчестер Сити». Так все и завертелось.

– Что ты почувствовал, когда услышал голос Компани?

– Конечно, я был в шоке. Непросто сохранять спокойствие, когда на том конце провода Венсан.

Фото: Christophe Ketels / Belgaimage; gettyimages.com

Источник: sports.ru/