Джордан Хендерсон Манчестер Сити Блэкберн Кардифф Сити Иан Раш Робби Фаулер премьер-лига Великобритания Эвертон Ливерпуль Футбол
***
Благодарности и пролог
…
***
За длительное время до того, как я стал Богом — до Ворчуна, до Токстетского терьера/террора, еще даже до того, как я стал Робби Фаулером — я лишь начинал созодать для себя имя в качестве бомбардира и меня звали Роберт Райдер. Лишь не Робби — Роберт. Я не понимаю, ливерпульская это штука либо церковная и «штука» ли это совершенно, но в то время как Коронэйшн Стрит была Корри, а электричество называли леки, все и любой были известны под своими полными именами. Энтони (с вполне произнесенным «т» посреди слова!) Джерард. Томас. Роберт. Моя мать и мой старик никогда не были самыми обыкновенными людьми и, хотя они были наилучшими друзьями, у их никогда не доходило до того, чтоб они начали «жить совместно» будучи парой. Для меня и моей старшей сестры Лизы не было ничего необыкновенного в том, что мать и папа жили порознь — просто так было и, может быть, в этом секрет того, каким конкретно образом им удавалось оставаться наилучшими друзьями! Вроде бы то ни было, по сути они никогда не жили под одной крышей, но для нас это нередко было наилучшим из обоих миров. Когда мы жили на Виндзор Стрит, папа жил практически через дорогу на Аппер Уорике, так что я прогуливался с ним на поля, тренился, иногда даже мало глядел футбол у него дома, а позже ворачивался к нам перед сном. Я никогда не ощущал ничего, не считая полной любви и защиты от обоих моих родителей и моих бабушки и дедушки, с первых же шагов, и я признателен за то воспитание (целенаправленное формирование личности в целях подготовки её к участию в общественной и культурной жизни), которое я получал.
Я прогуливался в исходную школу Святого Патрика, которая находилась за углом нашего дома и все знали меня как Роберта Райдера. Лишь когда я начал двигаться в среднюю школу — Ньюджент, что в Уэвертри — а позже, когда я лишь начал трениться с «Ливерпулем», мне пришлось принести свидетельство о рождении. Отныне я начал употреблять имя собственного отца: Фаулер. Не понимаю, быть может, у меня мелькнула смутная идея, что Фаулер больше похожа на фамилию футболиста, на бомбардирское имя. Еще был игрок в крикет, Грэм Фаулер, узнаваемый как Фокси (прим.перевод.: лисенок, с британского). На каком-то уровне я мог бы помыслить о для себя, как о «Лисе в коробке» (прим.перевод.: либо, как игра слов, «лиса в штрафной площадке»), но по сути не было никакой суровой предпосылки для конфигурации собственной фамилии. Я был Робертом Райдером всю исходную школу, а позже, когда я начал двигаться в среднюю школу, я стал Робертом Фаулером.
Будучи и Фаулером, и Райдером, с самого начала я забивал голы и уже в возрасте 7 либо восьми лет я начал пробовать усовершенствовать это свое умение. Я находил это милое местечко прямо рядом со штангой, где даже самые наилучшие голкиперы не смогли бы достать мяч. Когда мы перебежали к игре с сетками на воротах, я опять и опять лупил мячом прямиком во внутреннюю сетку. Быть может, это итог игры с наиболее небольшим мячом в мои ранешние годы, быть может, есть какая-то подсознательная регулирование глаз и ног, но я буквально тренился изо денька в денек, целясь в те далекие углы, где даже наилучшие вратари не имели шанса допрыгнуть будь-то ввысь либо вниз. Еще одна вещь, которая могла бы воздействовать на то, как я мог надрезать либо закручивать мяч в те недосягаемые места, заключалась в том, что с ранешнего возраста я играл в снукер и бильярд.
Мы всей компанией отчаливали в молодежный клуб Сент-Джонс рядом со спортивным центром Биг Парк Роуд в Дингле и за 20 пенсов за вход могли играться в футбик, бильярд, снукер либо просто тусоваться. Конкретно тут я в первый раз повстречал собственного друга на всю жизнь, Сте Калви. Это была одна из тех ситуаций, когда мы некое время слышали друг о друге и я думаю, что все ждали, что мы будем большенными конкурентами, даже неприятелями. Но мы просто отыскали общий язык, с самого начала. Частично из-за того, что у нас обоих было похожее, дурацкое чувство юмора, а частично из-за того, что он был единственным, кто мог сыграть со мной благопристойную партию в бильярд! Не то чтоб я анализировал его в некий степени, но я вправду думаю, что такие игры, как бильярд и снукер, даже гольф, может быть, могут посодействовать твоей точности, когда ты много используешь удары по краям и краям мяча и вращения и целишься в весьма небольшую цель. Как я уже произнес, это не научная теория, но я уверен, что с течением времени ты должен усвоить такие мелочи, как подрезание мяча с боку, чтоб вынудить его лететь с подкрутом и так дальше. И когда ты переходишь от малеханького шара и малеханькой мишени к большенному мячу с еще большенными воротами, то это лишь помогает твоей точности. Так что Сент-Джонс — это пространство, где я в первый раз повстречал собственного спутника жизни и наилучшего друга, Сте Калви, который аккомпанировал меня в почти всех моих приключениях, включая некие весьма ранешние набеги на кулинарный рай. Как опытнейший спортсмен, мое тело постоянно было храмом, потому я, Калви и банда обычно завершали наши вечера в Сент-Джонсе уникальной высочайшей кухней — запятанным огромным подносом чипсов и соуса, время от времени с доп заказом хрустящей картошки. Я желал бы мыслить, что стройная фигура, которая у меня была в ранешном среднем возрасте, является {живым} свидетельством данной для нас питательной и смачной диеты (Диета — совокупность правил употребления пищи человеком) в плане пищи!
Когда мне было девять лет, я начал играться в футбол на уровне возрастной группы до 11 лет против наилучших установок Южного Ливерпуля. Моей первой командой был «Синглтон» и я обычно ездил на автобусе на Джерико Kейн, чтоб трениться и играться. Вроде бы много ты ни достигнул в игре, нет ничего, что могло бы затронуть это чувство, момент, когда ты надеваешь собственный набор для того, чтоб сыграть свою первую соревновательную игру. Это чудо — натянуть футболку через голову и быть частью чего-то: быть в команде. Цвета твоей футболки кажутся ярче и ярче обыденных цветов, а весь обряд — умопомрачительный. У «Синглтона» был красивый набор в аргентинском стиле и я никогда, никогда не забуду это чувство, когда в первый раз натянул эту футболку и вышел для того, чтоб сыграть реальный, соревновательный матч. Время от времени я все еще чувствую ту же дрожь возбуждения — это наполовину предвкушение, наполовину нервишки либо нервная энергия — когда проезжаю мимо полей Джерико; я на уровне мыслей возвращаюсь прямо туда, к сиим давнешним денькам с командой «Синглтон».
В тот 1-ый год мы прошли весь сезон без поражений, в Лиге и на Кубкок. Быть может нас вдохновил конкретно наш аргентинский набор, но мы игрались в некий красивый футбол в одно касание, отдай и откройся. В конце Кубка мы столкнулись с «Доув энд Олив» из Спека, которые в то время были очередной вправду мощной командой в Южном Ливерпуле. Конец проходил в спортивном клубе Метал Бокс на Гарстон Уэй. Метал Бокс был почти всех из огромных фабрик тех пор и их поле было просто прекрасным. Для нас, деток, которые недельку за неделькой привыкли играться на заболоченных полях без дренажа и старались извлечь из этого максимум полезности, было приятно выбежать на такую поверхность — для нас это было практически так же, как выйти на истинное, обычное поле.
В «Доув энд Олив» играл юноша по имени Кевин Киган, чья репутация была шла впереди него — и не только лишь поэтому, что его звали Кевин Киган. Даже в этом возрасте наилучшие игроки уже начинают созодать для себя имя на юниорской сцене и весь сезон этот юноша, Киган, забивал ради наслаждения. Так что, когда я тоже забил несколько голов, этот конец меж «Синглтоном» и «Доув энд Олив» был объявлен перестрелкой у корраля О-Кей (прим.перевод.: одна из самых узнаваемых перестрелок в истории Одичавшего Запада. Произошла в три часа полудня 26 октября 1881 года в городке Тумстоун на Аризонской местности). Конкурент начал весьма очень и Киган сделал хет-трик в первом тайме, но я забил 5 во 2-м тайме и мы выиграли Кубок со счетом 5:4! Я никогда не забуду арбитру, Мистера Дейли, который поздравил обе команды и произнес, что это была наилучшая игра, которую он когда-либо судил.
Самое основное в том, что победа в первом Кубке отдала мне чувство глубочайшего ублажения, что мы достигнули чего-то совместно, как команда и я наиболее чем сыграл свою роль во всем в этом. Это основное чувство никогда не покидало меня, пока я играл. Желание повторить это чувство — когда мы все совместно обнимаемся и поздравляем друг дружку, подняв в воздух серебряный трофей — если честно, нет ничего лучше. Рвение продолжать побеждать и испытывать то же самое чувство «чемпионов» двигало мной до конца моей карьеры. Сейчас есть определенное чувство заслуги когда ты финишируешь на четвертом месте либо квалифицируешься как наилучший по поведению либо что-то к тому же я не понимаю, не поймите меня некорректно, я понимаю эффект квалификации в Лигу чемпионов УЕФА и все, что с сиим соединено, но все, что я могу сказать, это то, что ничто из этого не приближается к тому, чтоб держать кубок в воздухе — просто спросите у Джордана Хендерсона, каково это!
Я ощутил вкус к этому в тот денек в Метал Бокс и это побуждало и двигало меня вперед, просто желая продолжать это созодать опять и опять. Лично я желаю, чтоб меня судили по тому, что я выиграл, а не по тому, что я практически сделал. Директора, спонсоры и обладатели клубов полностью могут праздновать 4-ое пространство в Лиге, но я могу сказать для вас, что большая часть игроков предпочли бы держать Кубок Великобритании либо Кубок Лиги либо хоть какой иной Кубок, который дает им тот момент удовольствия, плюс медаль, которую они могут отпраздновать совместно в этот денек и лелеять вечно, долго-долго опосля того, как они окончили свою карьеру.
Опосля «Синглтона» я перебежал в «Торвальд» в Юношескую Лигу Эдж Хилл. Снова же, «Торвальд» был мощной командой по всем нюансам — мы привыкли разбивать конкурентов со обалденными показателями. В одном матче мы обыграли «Хейзелтон» со счетом 21:0 и мой пенальти отбил вратарь, но я все равно забил 12 голов в том матче. Нам даже удалось побить этот счет, выиграв 23:1 у «Дарнинга» – я забил ничтожные 17 голов в этом матче! И «Синглтон» и «Торвальд» игрались в воскресной лиге, соответственно, мои субботы были вольными, потому, когда я мог собрать средства, я отчаливал глядеть «Эвертон», если те игрались дома.
Большая часть игр Первого дивизиона (так именовался высший дивизион до Премьер-лиги) в 80-е годы все еще играла в 15:00 в субботу, так что это была моя цель — собрать средства и попасть на игру. Сейчас всем понятно, что я вырос, болея за «Эвертон». Я боготворил Грэма Шарпа и Хитрецкого Трева — Тревора Стивена, два совсем различных типа игроков, которые совместно были просто разрывающими. Грэм Шарп был совершенным нападающим, не только лишь из-за забитых им голов, да и за его всестороннюю игру, за то, как он втягивал остальных игроков в атаку — он был еще наиболее на техническом уровне даровитым, чем о нем вправду гласили. Быть может, это поэтому, что рядом с ним был Тревор Стивен, обеспечивающий его пасами — хоть какой смотрелся бы неловким рядом с Хитрецким Тревом. Он был так умен и изобретателен, что мог с легкостью проходить обходить защитников конкурента и опять и опять поставлять в штрафную эти безупречные, сверенные на сантиметр, точечные навесы. Оглядываясь вспять, думаю, что я желал быть ими обоими. Я желал создавать голы, забивать голы, обыгрывать игроков конкурента, запускать убийственные пасы — но, во главе моего перечня, опережая все вышеперечисленное, я просто обожал втыкать мяч в сетку ворот.
Вроде бы я ни боготворил Грэма Шарпа, я также восторгался Ианом Рашем. Разумеется, что тогда я не находился своей личностью на матчах «Ливерпуля», но я все еще почти все перенял от Раши, просто следя за ним по телеку в передачах Матч денька либо Большенный матч. Весело, поэтому что одна из величавых тактических революций в современном футболе — это высочайший прессинг: ты просишь собственных нападающих накрывать оборону конкурента, заставлять тех спешно избавляться от мяча либо забирать у их мяч прямо перед их же воротами. Роберто Фирмино за «Ливерпуль» искрометно с сиим совладевает, «Тоттенхэм» играет конкретно так, почти все топ-команды в наши деньки пробуют изводить защитников в их же своей штрафной, но это ничем не различается от того, что делал Раши в 80-е годы. Если отдать ему чуть понюхать мяч, он будет так резв, что в мгновение ока накинется на заступника и отобьет у него мяч. Я посиживал прямо перед телеком и глядел, как он надвигается, пытаясь кое-где зацепиться за мельчайшую возможность.
Но тот «Эвертон» середины 80-х была никак не ужаснее, чем «Ливерпуль» Раши тех пор. В период с 1984 по 1987 год обе команды разделяли практически все призовые места. Я готов был на все, практически на все, только бы как можно почаще бывать на Гудисоне и созидать собственных героев поблизости. Когда у меня самого подрастает юный сынишка сейчас это звучит безумием. Я не думаю, что был бы рад, если б он в одиночку прогуливался даже по магазинам, но сам я достаточно нередко прогуливался на «Эвертон» из Ливерпуля 8 и часто делал это совершенно один. Тогда это было совершенно не принципиально. Разумеется, я бы сел на автобус, если б у меня были средства, но безработица достигнула собственного пика в городке приблизительно в 1984/85 годах, так что все наличные средства, которые я мог собрать, были потрачены на то, чтоб попасть на стадион. Я знал, в которых пабах будут посиживать мой отец и мои дяди, потому я прогуливался туда-сюда, вытаскивая 10 шиллингов тут, фунт там, пока не набирал довольно — помнится, было надо собрать около £2,50 — и я узрел несколько просто умопомрачительных игр.
Буквально так же, как я гласил о том, что означает надеть собственный 1-ый набор формы за первую команду — нет ничего лучше тех первых нескольких посещений реального футбольного стадиона и просмотра игры собственной команды. 1-ый взор на трибуны, когда ты приближаешься на стадион, шум и запахи, люди на улицах, все возбужденные — шарфы и шапки и футбольные майки. Потом ты проходишь через турникеты и поднимаешься по ступенькам; твой 1-ый взор на поле — совсем другой колер зеленоватого, чем все то, что ты когда-либо лицезрел! Все, о чем я мог мыслить: я желаю создать это, я желаю играться в таковых играх, на таком поле, перед таковой большенный массой.
Но мною заинтересовался лишь «Ливерпуль»! Голы, которые я забил за «Торвальд» и «Синглтон», привели к тому, что меня пригласили на просмотр в команду ливерпульских школьников в Пенни Лейн. Почти все люди, которые знают Пенни Лейн лишь по песне Битлз, задумываются, что это воображаемая, умопомрачительная улица, но в моем развитии как игрока она имеет большущее значение. Независимо от того, едешь ли ты туда сейчас на туристскую экскурсионную поездку по местам Битлз либо на автобусе 86, поля Пенни Лейн все еще там, чуть видимые за Институтом Ливерпуля и огромным гипермаркетом Теско. Принимая во внимание то, каким я был тогда небольшим, я полагаю, что сам был мало испуган таковым развитием событий. Дело было не только лишь в том, что все казались большими, но во время того первого просмотра я помню, что задумывался, что мои бутсы мало дерьмовее, по сопоставлению со всеми остальными. Но у меня похоже все прошло отлично с моими старенькими «бутсами Билли» тем не наименее, поэтому как меня пригласили в состав. На последующий же денек папа начал двигаться и купил мне крутую пару Nike Rio, чтоб отпраздновать этот принципиальный момент в моем развитии как футболиста.
Игра на уровне ливерпульской школьной команды была огромным шагом вперед в классе и интенсивности; это было так близко к реальному футболу, как все, что я знал ранее момента. Люди молвят о наилучших из наилучших игроках, даже в таком возрасте. Нашим тогдашним капитаном и одним из моих наилучших компаньонов и по сей денек — Тони Грант. У Гранти было все — он был неплохого роста, атлетически сложен, отлично обладал мячом и даже в том возрасте владел некой грацией. Самые наилучшие полузащитники — те, кто диктует игру, как Ян Молби — которые постоянно, кажется, имеют время на игру с мячом. Они хладнокровны, их голова постоянно поднята, в поисках наилучшего варианта и таковым же был Гранти — он был такового типа игрок, который присваивает для тебя уверенность, будучи просто в составе твоей команды.
Я провел много игр с парнем по имени Пол Флаэрти из Тюбрука — он тоже был неплохим игроком; он и Гранти в конце концов перебежали в «Эвертон» — и еще одним парнем из Токстета, Деле Адеболой, который присоединился к «Крю Александра» и сделал неплохую карьеру в «Бирмингем Сити» . Меж 3-мя главными атакующими игроками у нас было не плохое сочетание скорости, мускулов и мастерства и мы все знали, где находятся ворота — плюс, у нас был Тони Грант, дирижирующий оркестром.
Прямо с сих пор, в возрасте 11 лет, основной молодежный скаут ЛФК, Джим Аспиналл, тоже вышел на авансцену, мягко намекая мне и моему папе о присоединении к «Ливерпулю». Сначала в этом не было ничего такого особенного. Это, обязано быть, узкая грань для скаутов — либо так было в те деньки — не подвергать тебя очень сильному давлению. Джим приходил, мало болтал со мной и отцом, повсевременно напоминал нам, как высоко они меня оценивают, а позже оставлял все как есть. Он оставлял нам свою визитную карточку, которая была одной из тех работ конторы Пронтапринт с витиеватыми закорючками вверху:
Джим Аспиналл — скаут местного консульства ФК «Ливерпуль»
Ты даже мало ожидал, что там снизу будет приписка: «Разумные цены, музыка для всех возрастов»! Я сохранил все визитные карточки от скаутов, которые показали ко мне энтузиазм и та карточка, которая постоянно принуждает меня улыбаться от представителя «Эвертона», в какой было написано: «Извините, для папы нет пригласительного билета.»
Скауты в «Эвертона» знали, что я их болельщик, что я голубий. Я думаю, что они также как и с Гранти, просто представили, что я автоматом подпишу договор с «Эвертоном», потому поначалу и не пробовали меня обхаживать. И все таки, невзирая на то, что я рос ириской, в «Ливерпуле» постоянно было что-то такое, что действовало мне на нервишки и вызывало желание играться за их заместо «Эвертона». Все это происходило поближе к концу сезона 1985-86 годов, когда «Ливерпуль» и «Эвертон» шли ноздря к ноздре в гонке за дубль — и это в эру, когда победа в Лиге и Кубке Великобритании в одном сезоне вправду числилась кое-чем особым.
«Эвертон» был работающим фаворитом и занимал 1-ое пространство в Лиге; «Ливерпуль» и «Вест Хэм» его преследовали. Это был 1-ый сезон Кенни Далглиша в качестве играющего тренера — и скоро Кенни оказал конкретное воздействие на подписание со мной договора с красноватыми. Как говорится в известной песне с трибуны «Ливерпуля», конкретно гол Кенни на Стэмфорд Бридж возвратил чемпионский титул Энфилду в крайний денек сезона, а потом красноватые обыграли «Эвертон» на Уэмбли и оформили дубль.
В то же время, для меня все началось вертеться резвее. Бывали времена, когда скауты со всей страны приезжали поглядеть, как я играю. Это было захватывающе и я начинал мыслить, что вправду могу состояться как футболист, но было тяжело сосредоточиться на собственной игре. Я сделаю чего-нибудть не плохое — либо что-то, что я считал неплохим — и ловлю себя на том, что смотрю, не засек ли это скаут! Время от времени я замечал Джима Аспиналла на бровке, который старался смотреться размеренным, но очевидно начинал волноваться. Он вложил столько труда, что было бы постыдно, если б его усилия не принесли плодов. Но Джим никогда не переусердствовал — он, чудилось, осознавал, что очень мощное давление может иметь неблагоприятные последствия. И ни я, ни мой отец не усложняли его задачку — по сути, все было совершенно напротив. Это такое большущее решение и ты хочешь быть уверен, что сделаешь все верно.
Таковым образом, справедливо сказать, что терпеливый, отеческий подход Джима в конце концов окупился, поэтому что в сентябре 1986 года, в возрасте 11 лет, я принял предложение «Ливерпуля» трениться за их в рамках клубной Программки развития молодежи. Это была еще одна вещь, которая постоянно казалась превосходной — получение официального письма с клубным гербом сверху. Моей первой «сделкой» с «Ливерпулем» было письмо-приглашение, в каком меня просили приехать и начать трениться с клубом в течение последующих 12 месяцев. Не было никакого договора и никаких обязанностей по продления соглашения опосля этого первого года, но тем не наименее у меня было официальное предложение на официальном бланке ФК «Ливерпуль» (и Спортивных Площадок!) и я был на седьмом небе от счастья.
До того, как в «Ливерпуле» возникла Академия, Мэл Кук управлял тем, что тогда именовалось Центром передового опыта, при этом обучение (педагогический процесс, в результате которого учащиеся под руководством учителя овладевают знаниями, умениями и навыками) проходило любой вторник и четверг. Мы много тренировались в Мелвуде (главном тренировочном центре ЛФК), где нам, обучающимся, давали ощутить, что мы вправду находятся на пути к тому, чтоб стать частью «Ливерпуля». Большая часть игроков первой команды «Ливерпуля» заканчивали свои тренировки к тому времени, когда наши занятия лишь начинались в 17:00, но время от времени ты лицезрел 1-го из суровых игроков, который оставался на сеанс физиотерапии либо что-то еще.
Я помню, как в один прекрасный момент стоял на одной из тренировочных площадок и просто глядел на Джона Барнса, когда он восстанавливался опосля долговременной травмы. Ты знаешь, что эти игроки настоящи, они люди, но есть что-то сумасшедшее в том, чтоб быть в нескольких метрах от этого настоящего человека — это просто сверхчеловеки. Ты не можешь не глазеть на их и думаешь: быть может, когда-нибудь ты наденешь футболку и будешь играться совместно с таковыми игроками, как они. Когда погода была нехорошая либо Мелвуд был недоступен для нас, мы тренировались в Центре Вернона Сангстера — спортивном центре в Стэнли Парке, прямо через дорогу от Энфилда.
Я начал с того, что два раза в недельку прогуливался в Центр передового опыта, тренируясь под управлением Фрэнка Скелли, Дэйва Шеннона и Хьюи Маколи и вот тут-то мне время от времени кажется, что при всем собственном мастерстве, при всех собственных возможностях и способностях самое основное, на что ты вправду не можешь воздействовать — это чуточку фортуны. Размышляя обо мне и Гранти, которых большая часть людей, связанных с футболом ливерпульских школьников, окрестили бы 2-мя выдающимися игроками из того урожая 1986 года, я честно думаю, что сделал не попросту неплохой выбор, да и весьма успешный выбор, когда решил трениться с «Ливерпулем». Тони Грант происходит из старого рода эвертонианцев и ему никогда не приходило в голову играться за кого-либо, не считая голубых. Но если отойти вспять и поглядеть на тип игрока, которым он был — стильный, развитой полузащитник, который мог выдавать буквально сверенные пасы — и он пришел в «Эвертон», который тогда переживал трудные времена.
Начиная с середины 90-х, когда Тони ворвался в первую команду, у их был этот образ Псов Войны. Можно сделать возражение, что конкретно этот склад ума выручил клуб от вылета, но я не уверен, что для Гранти таковой склад ума отчаянной обороны был безупречной средой для расцвета его неповторимого таланта. В решающий момент, когда ты смотришь в лицо конкуренту, нервная масса болельщиков не даст для тебя роскоши доп касания либо минутного колебания, когда ты выбираешь кому будет верно дать пас. Чтоб продолжать играться в свою естественную игру при таковых обстоятельствах, будет нужно мистическая вера в себя. Тем не наименее, когда ты смотришь на то, как такие игроки, как Дом Маттео, Джейми Реднапп, Стив Макманаман, Дон Хатчисон и я, пришли в «Ливерпуль», который пробовал играться в определенный стиль футбола, я не могу не мыслить о том, что Гранти расцвел бы в нашей команде в то время. Как я уже произнес, ты не можешь предсказать, что произойдет и ты не сможете лично воздействовать на то, будет ли твоя собственная фортуна неплохой либо нехороший… просто я думаю, что мне катастрофически подфартило, когда я сделал собственный выбор в пользу «Ливерпуля»!
Источник:
